На XX Фестивале военно-патриотических теле и радиопрограмм «Щит России» мурманчанин Андрей Сычёв, режиссер и оператор,
получил приз «За освещение темы по повышению мотивации молодёжи к прохождению воинской службы».
Золотой Никой отмечен его документальный фильм «Арктический адмирал Александр Берзин». Вот что говорится в аннотации жюри конкурса к фильму Андрея Сычева: «Фильм-очерк «Арктический адмирал Александр Берзин» стал настоящим гимном суровой мужской профессии подводника и в то же время раскрыл образ адмирала как совершенно простого и искреннего человека, несмотря на высокое звание Героя России».
ПОРТРЕТ НА ФОНЕ СЕВЕРА:
АЛЕКСАНДР БЕРЗИН
Он родился в Москве, на следующий год после Великой Победы, в городе далеком от морей и океанов. Но именно морская стихия на долгие годы стала главным местом его работы, а служба на флоте – главным смыслом его жизни. У военных моряков, подводники всегда выделялись в отдельную особо почитаемую касту. Но даже среди них – «атомоходчики» были фигурами высокого полета. Считалось, что на атомных подводных крейсерах служат моряки не от мира сего.
Сложность техники вдохновляла идти туда лучших из лучших. Опять же гордость в том, что ты сможешь служить на самом современном корабле, гордость за доверенное тебе грозное оружие, которое несёт боевая субмарина.
Нет смысла говорить, что служба подводника и трудна и опасна. Она накладывает свой отпечаток на характер моряков. Про них даже выдумали термин «суровые люди». Но, вполне возможно, что эти «суровые люди» острее других чувствуют радужные цвета природы, музыку, поэзию жизни – они часто и надолго оторваны от всего этого, находясь в глубинах океана.
Герой России Александр Берзин один из них. «Арктический адмирал» - так зовут его коллеги и сослуживцы.
-Так получилось, что я рос один, меня воспитывала бабушка. Я уже тогда в детстве понял, что надо рассчитывать только на себя, самому делать свою жизнь, никто не поможет. Еще в школе стал учиться на отлично, мне это понравилось. Родители моих одноклассников просили, чтобы я приходил и помогал их отпрыскам. За это получал своё: один давал полчаса покататься на своем велосипеде, другой пирожок или супом кормил. Все это было, это реалии моего детства… Я всегда хотел быть первым. И в этом утверждении в жизни многое зависело от спортивной подготовки: стал наращивать мускулы и динамику тела - бегал по утрам, ходил на тренировки в школе, нахимовском и морском училищах. Занятия боксом, легкой атлетикой, гимнастикой укрепляли мою мысль в том, что надо быть готовым к любым испытаниям... И когда стал офицерам, спорт и физкультура "привели" меня к главной мысли в жизни: если не я, то кто?.
Мечта стать моряком зародилась с детства, хотя в роду военных не было и в помине. Я рос в Баку и часто наблюдал, как дизельные подлодки проходили вдоль берега моря. Они были просто фантастическими существами на фоне «тюлькиного флота» рыбацкого Каспия. Мои детские помыслы стали воплощаться в 1959 году, когда уже повзрослевшим поступил в Ленинградское Нахимовское училище – начальную кузницу кадров Российского флота. Лучшие педагоги, воспитатели, прошедшие Великую Отечественную войну, давали нам первые уроки трудной морской службы. Это уже потом я с большой благодарностью вспоминал своих первых учителей. И когда молодым лейтенантом с дипломом и кортиком прибыл в Северодвинск для прохождения службы в войсковую часть с безликим номером. И когда уже позже, в январе 1980 года, будучи назначенным командиром подводного крейсера К-216 прибыл в 31-ю Краснознаменную дивизию, что базировалась среди северных сопок в бухте Оленьей на Кольском полуострове.
- Эйфория от чувства, что я командир, растворилась через пару дней – это тяжелая и очень ответственная ноша, которую несешь постоянно. Ты ответственен перед государством за состояние боеготовности корабля и за выполнение поставленных задач, за жизнь 120 человек экипажа. За их морально-психологическую и профессиональную готовность действовать в экстремальных условиях, за быт, за обстановку в семьях.
Здесь, на Севере, каждый поход уникальный, каждая «автономка» требует огромного профессионального опыта от всего экипажа. Ведь тяжело доставалось освоение Арктики подводниками. Сложно даже подсчитать количества столкновений наших лодок с айсбергами на глубинах порой более 200 метров, развороченных лёгких корпусов, смятых рубок, погнутых выдвижных устройств. Но это ведь необходимо было пройти, поскольку позиционные и маневренные действия на чистой воде осуществляются периодически. А вот под водой наши ракетные комплексы не видит никто. А тем более в Арктике – ушёл под лёд и ищи ветра в поле. Вспоминать можно многое. Часто мы, уже считавшие себя бывалыми морскими волками, после таких походов с открытыми ртами слушали рассказы о различных ситуациях подо льдами. Например, мало кто знает о том, что наши подводные лодки через проливы Канадского архипелага между Гренландией прошли в море Баффина. Посмотрите на карте, где это. Я уверен, что там никто никогда не плавал. Ну, может викинги на своих даккарах. Даже сегодня, по-моему, не настало время подробнее и в деталях рассказывать об этом.
И у меня среди походов есть один, как я сам считаю, уникальный. Тогда ведь в целях безопасности боевая служба под лёд выполнялась только в период полярного дня, а в полярную ночь предписывалось плавать только в районах кромки льда. Это происходило из-за невозможности использования в темное время основного средства ледовой разведки – телевизионного комплекса, который позволял визуально оценивать структуру льда. Расщелины, подвижку льда, то есть то, что давало подводнику информацию для безопасного всплытия. А тут ноябрь-декабрь месяц. Когда в Арктике сплошная ночь.
По приказу тогдашнего Главкома ВМФ С.Г. Горшкова, для оценки фактической ракетной готовности, было предписано отправить на боевую службу ракетоносец по всему периметру Северного Ледовитого океана, по всем секторам – Гренландии, Канады, США и СССР. И эту задачу поручили выполнить моему экипажу (прим. – на лодке К-211 проект 667БДР). Этот поход был единственный и до сих пор никем не повторен. Мы выполнили 14 всплытий с проламыванием льда, семь длительных приледнений, впервые отработали многие приемы для сокращения времени занятия стартового положения. Все наши наработки дополнили инструкции по подледному плаванию и легли в основу оперативных расчетов и нормативов по применению морских стратегических ядерных сил. Практически до выхода в море только я один из экипажа был посвящен в истинные цели похода, потому что сам участвовал в разработке маршрута плавания. Но знаете, как я не просил, чтобы нас «завернули» на Северный Полюс, мне это не удалось сделать. Наверное, потому, что при утверждении похода Главком поставил свою размашистую подпись именно на точке Северного Полюса.
Порой доходило до смешного, при всплытии при включенном секундомере бежали очищать палубу ото льда, чтобы знать – через сколько времени можно пустить ракету, если получим приказ. Вот тогда экипаж вкусил все «прелести» Арктики – это и кромешная тьма, и мороз до сорока градусов, и отмороженные носы и уши. Вначале все бежали на ура расчищать палубу, а потом чуть ли не под конвоем люди выходили. Здесь, кстати, мы впервые услышали гул и стон льда. Кругом черный мрак, просто жуткая атмосфера. Представьте наши чувства и состояние, когда мы в канадском секторе в течение 17 дней не могли найти ни одного места для всплытия – когда над нами тянулся сплошной лед толщиной до 25 метров. С чувством гордости мы вернулись из похода, но каждого сверлила мысль: «Слава богу, что вернулись». А ведь мы научились тогда, так сказать, ночью защищать Родину. Тот поход должен был стать «звёздным» - его результаты докладывались напрямую в ЦК КПСС, но пока мы плавали, умер Л.И. Брежнев. Нам даже спасибо забыли сказать.
Единственное, что коснулось меня, то через полгода направили на учебу в военно-морскую академию в качестве награды, но это, разумеется, шутка.
А потом, как вы знаете, настали сложные времена для нашей страны. Самое страшное, что с Флота уходили профессионалы, а вместе с ними опыт. Представьте себе – в гарнизонах многоквартирные пятиэтажки становились сплошь пустыми. Командование не могли полностью укомплектовать экипажи на боевую службу. Многие моряки ломались, но мы верили, что государство не может все так бросить. Мы служили, мы просто честно делали своё дело.
